Испанский золотой век живописи: от Веласкеса до Мурильо | Франсиско Гойя: реальность и фантазия новой эпохи [Елена Забродина]

Испанский золотой век живописи: от Веласкеса до Мурильо | Франсиско Гойя: реальность и фантазия новой эпохи [Елена Забродина]

Испанское искусство в XVII веке переживает небывалый расцвет, несмотря на упадок могущества империи Габсбургов. В стране появляется целая плеяда мастеров, начиная с художника родом с далекого острова Крит, волею судеб занесенного в старинный испанский город Толедо, «нового Апеллеса» – так в эпитафии его назвал один из ведущих испанских поэтов Луис де Гонгора. У Доменико Теотокопули, прозванного Эль Греко, побывает учитель Веласкеса и Сурбарана Франсиско Пачеко, и передаст своим ученикам импульс новой живописи.

Однако есть и еще один европейский художник рубежа эпох – Микеланджело Меризи да Караваджо, отблеск гения которого заметен в работах трех ведущих мастеров Испании – и Веласкеса, и Сурбарана, и Риберы. Каждый из них по-своему воплотит синтез высокого и низкого, начатый Караваджо, и создаст шедевры живописи, запечатлев святых и королей, поэтов и прях.

И закончим мы лекцию о Испании рассказом о младшем современнике Веласкеса – Бартоломе Эстебане Мурильо, чья нежная сентиментальность уже является прологом к живописи XVIII столетия, и работы которого вплоть до конца XIX века были гораздо лучше известны за пределами Испании, чем картины остальных мастеров золотого века испанской живописи.

Спойлер: О преподавателе

Елена Забродина
Историк искусства, лектор, экскурсовод, писатель, участник Musea Brugge Research School и проекта Iconclass-Russia, член Ассоциации искусствоведов, работает в Государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина.

Гойя, который родился в середине XVIII века, открывает своим творчеством следующее столетие. Реализм и романтизм сочетаются в работах испанского мастера, он показывает нам героя не через внешние эффекты, а через внутреннее переживание. В поздних вещах эта тенденция усиливает инфернальность картин Гойи, когда он показывает карнавальное шествие сродни danse macabre (пляске смерти), когда тревожное ощущение у зрителя формируется через светотеневые контрасты.

Гойя не затронут болезнью индивидуализма, как многие художники-романтики XIX века – нет, он страдает и кричит и заставляет и нас вздрагивать от ужаса, созерцая расстрел повстанцев. Его карикатурные персонажи не комичны, но передают злую насмешку и ничтожность человеческой жизни. Он создает новый канон красоты, показав ценность повседневного и безобразного.

Гойя говорил, что «фантазия, лишенная разума, производит чудовище; соединенная с ним, она — мать искусства и источник его чудес». В его работах соединяется сила и воображения художника и его эмоционального переживания реальной действительности, завораживая каждого, кто всматривается в картины испанского гения.

Спойлер: О преподавателе

Елена Забродина
Историк искусства, лектор, экскурсовод, писатель, участник Musea Brugge Research School и проекта Iconclass-Russia, член Ассоциации искусствоведов, работает в Государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина.